Южный Урал, № 10 - Константин Бурцев

Вот, например, много времени растрачивается попусту при передаче одной смены другой. Существовало необъяснимое и нехорошее равнодушие к тому, как будет работать следующая смена. Бригады старались благополучно завершить только свой рабочий день, а что может случиться, как будет работать следующая смена — никого не интересовало. Вот и получалось, что обычно в начале смены приходилось много возиться с наладкой станков, поисками и заточкой инструмента и делать множество всяких других дел, вместо того, чтобы сразу же начинать обработку валов. Главное трудовое напряжение падало на середину и конец смены, — вот уж тогда из сил выбивались, чтобы снять побольше валов. И, конечно, к передаче смены не готовились, не до того было…

— Поломать надо этот порядок, Раиса, вот что! — решительно сказал однажды Николай Юдин.

— Что верно, то верно, Коля! — согласилась Степанюк. — Надо, чтобы у нас был один коллектив. Смену надо готовить так, как будто самим придется в ней работать.

— Да. Твоя смена должна отвечать за работу моей так же, как, положим, вы отвечаете сами за себя. Ну, и мы, вполне понятно, будем отвечать за вас…

— Само собой…

Они долго и подробно обсуждали весь порядок подготовки и сдачи смен. Наладка станков не предвещала больших трудностей, сложнее обстояло дело с инструментом — он иногда подолгу задерживался на переточке. Станки стояли, и бригады были бессильны что-либо предпринять, чтобы сократить простой и сдать смену на ходу.

— Вот что, Рая, нам надо обязательно иметь запасной комплект резцов, — задумчиво сказал Юдин. — Тогда мы могли бы свободно им маневрировать и не зависели бы от заточников.

— Кто-то нам даст резцы, — сказала Рая.

— Никто не даст, это верно. Ну, так мы сами раздобудем…

— Каким образом?

— Сэкономим.

Вопрос обсудили на собрании бригад. Инструментом стали работать очень осторожно, бережно, стремясь продлить срок его службы. Наконец, один комплект инструмента был сэкономлен, и теперь бригады вздохнули свободно: пока вытачивается вышедший из строя резец, можно работать запасным. Таким образом, смена в любое время была готова к сдаче…

Так все и началось. Смены вступали в социалистическое соревнование за высокую выработку, за образцовую работу станочного парка, за бережный расход инструмента и материалов. Точно кто подтолкнул и окрылил девушек: они каждый день придумывали и вносили что-нибудь новое, что позволяло работать еще лучше.

Когда однажды из заточного отделения поступили неправильно, плохо заточенные резцы, туда отправилась целая делегация. Возник серьезный разговор о качестве заточки, и девушки добились своего — инструмент стал подготавливаться значительно лучше.

Технологи помогли бригадирам сделать соответствующие расчеты. Оказалось, что кузнечные припуска под механическую обработку на валах завышены. Вооружившись всеми данными, бригадиры вместе с кузнецами добились уменьшения припусков. Это позволило сэкономить несколько минут на обработке каждого вала.

Обычно бригадир-наладчик поочередно регулировал каждый из десяти станков линии. Ну, а если наладки требовали сразу два или три станка? Как быть тогда? Стоять и ждать, когда освободится и подойдет наладчик? Теперь уже само слово «простой» вызывало недовольство. На одном из производственных совещаний девушки выступили с предложением.

— Учите нас самих, товарищи бригадиры, делать наладку. Тогда нам не придется ждать, сами сделаем малую наладку…

— Что ж, учить, так учить, — согласились наладчики. — Мы с удовольствием.

Девушки были рады, только одна Маня Р. глухо пробормотала:

— Еще бы не с удовольствием. Вместо вас наладку будем делать.

Сказала она это вполголоса, и на нее никто не обратил внимания.

Многое, очень многое пришлось переделать и перестроить в работе бригад, чтобы добиться увеличенного съема продукции с каждой единицы оборудования. Да, именно так формулировали все то, что делалось на участке. Коротко, сухо и точно: борьба за увеличенный съем продукции с каждой единицы оборудования!

И когда Рая Степанюк, склонившись к микрофону, произнесла эти слова, она невольно подумала, что следовало бы эту мысль выразить как-то по-другому — теплее и проще.

Надо бы рассказать, что за этой сухой формулировкой кроется настоящая боевая и кипучая жизнь, наполненная исканиями и творчеством, удачами и срывами, радостью и досадой. Ведь ради осуществления этих слов Коля Юдин провел десятки бессонных ночей, придумывал и разрабатывал приспособления, чтобы легче и быстрее вставлять в станок двенадцатикилограммовые поковки. А ведь ему надо было еще готовиться к экзаменам в вечерней школе…

А Зоя Сагадаева? Ведь сколько она перепробовала всяких способов обработки вала, чтобы не шесть раз перевертывать его в станке, а только два! И она добилась своего, эта упорная и настойчивая Зоя. Она выполняет свою операцию, переворачивая вал только дважды. И если раньше, чтобы сделать 80—90 валов, приходилось не жалеть ни рук, ни ног, и к концу смены они гудели от усталости, то теперь она обрабатывает до 150 валов…

А Рая Кокшарова? Смотришь на нее и невольно думаешь: откуда у девушки такой талант? Она работает проворно, легко, стремительно, так у нее все ладится и спорится, что кажется — в игрушки девушка играет, а не тяжелые валы ворочает. И это так просто не далось, надо было продумать каждое свое движение, отработать его.

Когда Рая кончила читать и отошла от стола, она столкнулась в радиостудии с молодым парнем. Он перехватил ей руку выше локтя, крепко пожал и прошептал чуть слышно: «Дельно выступила, молодцом!» Парень подошел к микрофону. Оказалось, что это металлург из Магнитки, лауреат Сталинской премии.

Рая послушала его. Металлург выступал отлично: свободно, решительно, смело. Было видно, что он привык уже ко всяким выступлениям и обстановка радиостудии его нисколько не смущала… Они, три сталевара одной из мартеновских печей, организовали борьбу за комплексную экономию материалов. Он называл цифры этой экономии: сотни тонн металла, тысячи киловатт-часов электроэнергии, миллионы рублей.

Рая с уважением подумала о нем, всматриваясь в невысокую и сухощавую фигуру паренька, в его лицо, красноватое, видимо, опаленное зноем расплавленного металла. От этого оно казалось каким-то особенно смелым и энергичным. Нет, у них на станочной линии таких цифр и таких масштабов не достигнуть! Инструмент, смазочные материалы, да еще обтирка — вот и все поле деятельности. Рая почувствовала что-то вроде зависти к металлургу. Выпадет же человеку счастье — трудиться на участке с таким размахом работы!

Взглянув на часы, стахановка заторопилась — надо уж быть на репетиции «Тайная война». Она скользнула под тяжелую шуршащую портьеру, прикрывавшую выход из радиостудии, и оказалась в коридоре, под красной предостерегающей световой надписью: «Тихо! Идет передача!» «Как у них тут все странно устроено! Никак не ожидала, что в радиостудии столько всякой премудрости…» — думала Рая, спускаясь вниз и выходя на залитую солнцем, пышущую зноем площадь. Она облегченно вздохнула: как бы там ни было, а свое дело она сделала, по радио выступила. У металлурга, конечно, выступление было солидней, у них результаты работы богаче, это правда, но не таким уж плохим было и ее выступление. Кто знает условия работы станочников, тот поймет, что им сэкономить тысячу рублей гораздо труднее, чем металлургам десятки тысяч…

Все обошлось хорошо, можно было и не волноваться так! Теперь надо торопиться на троллейбус. Репетиция, наверное, уже началась, а ее выход один из первых…

Зачисление в состав рабочего театра заводского Дворца культуры — еще одно крупное событие в жизни стахановки. Да, она принята в труппу того самого театра, который за постановку «На дне» Горького получил премию на Всесоюзном смотре в Москве. Это уже не цеховая самодеятельность, а настоящий театр, и отличается от профессионального только тем, что в нем актеры не получают зарплаты. Они — просто рабочие, лучшие участники кружков цеховой художественной самодеятельности.

Вот и Дворец культуры — полускрытое кудрявой зеленью тополей нескладное угловатое здание, похожее на шатер громадных размеров. У дверей класса № 37 уже толпятся кружковцы. Курят, разговаривают о сменившихся руководителях рабочего театра, о новой постановке — «Тайная война», братьев Тур. Вспоминают о поездке в театр в Москву, о перешедшем на профессиональную работу в областной театр лекальщике Борисе Коганове, о слесаре Столбушине, пятнадцатилетний юбилей участия в рабочем театре которого справлялся в этом году.

Да, здесь много таких кружковцев, с солидным — десяти- и восьмилетним стажем актерской работы. Рая прислушивается к разговорам, но не вступает в них. Куда ей, она еще совсем новичок, делает свои первые сценические шаги. Еще неизвестно, получится ли у нее что-нибудь: роль серьезная, пьеса ответственная…